Результаты поиска по "математическая морфология". Результаты поиска по "математическая морфология" Математическая морфология журнал

Математическая морфология.

Электронный математический и медико-биологический журнал.

Том 8. Вып. 4. 2009.

Рост живых организмов __ инерционный процесс

 2009 г. Седова Г. П.

Механическое движение тела, установление тока в электрической цепи с индуктивностью, количественное нарастание массы живого организма - эти три процесса, несмотря на их разную природу, имеют одно общее свойство - они обладают инерцией. Это выражается в том, что величина, определяющая состояние данного объекта (скорость тела, величина тока, масса живого организма) изменяется не плавно, а в результате затухающего колебательного процесса, когда за каждым изменением этой величины следует торможение этому изменению. По этой причине процесс установления предельного значения затягивается на время, тем большее, чем больше мера инерции данного объекта (масса тела, индуктивность, начальный период удвоения массы). На основе аналогии между процессом нарастания тока в электрической цепи и ростом живого организма предложена электрическая модель роста живых организмов.

Ключевые слова: инерционные процессы,электрическая модель роста живых организмов.

1. Понятие инерции.

2. Инерция в физике.

3. Инерция в биологии.

Понятие инерции

Инерция или инертность __ понятие, известное всем из школьного курса физики. Оно означает медлительность, запаздывание изменения состояния какой __ либо системы после действия вызывающих это изменение факторов. Инерция __ фундаментальное свойство материи. Некоторые ученые считают, что она является реакцией физического вакуума на изменение движения в нем.

Инерция является общенаучным понятием, свойственным многим явлениям природы, в том числе и биологическим процессам.

Цель настоящей статьи __ показать, что количественный рост живых организмов также является инерционным процессом.

Но прежде чем перейти к биологии, обратимся к известным примерам проявления инерции в физических процессах.

Инерция в физических процессах

Инерция в механике

Суть инерции в применении к механическим процессам выражена первым законом Ньютона: «Всякое тело сохраняет состояние покоя или равномерного прямолинейного движения пока и поскольку оно не понуждается приложенными силами изменить это состояние».

Так устроен окружающий нас материальный мир, что если телу, полностью изолированному от других тел, сообщить какой-либо импульс, то это тело будет двигаться равномерно и прямолинейно бесконечно долго, и для поддержания этого движения не нужно воздействия какой-либо силы. А для того, чтобы изменить состояние тела, например, привести его в состояние покоя, нужно приложить силу.

Но в природе не существует тел, полностью изолированных от действия других тел. Поэтому в реальности даже для того, чтобы тело двигалось равномерно и прямолинейно, к нему нужно приложить силу, необходимую для компенсации действия на него других тел. Например, автомобиль, движущийся равномерно и прямолинейно, должен преодолеть сопротивление воздуха и трение автомобильных шин о поверхность дороги, по которой он движется. Эту работу выполняет двигатель автомобиля.

Если двигатель отключить, то на машину будет действовать только сила сопротивления движению, не скомпенсированная силой тяги. В результате автомобиль остановится, но не мгновенно, а какое-то время он еще будет двигаться по инерции. Если бы мы могли рассмотреть процесс остановки в замедленном масштабе времени, то он выглядел бы следующим образом.

При торможении скорость автомобиля начинает снижаться, сила сопротивления, находящаяся в прямой зависимости от скорости, уменьшается. Уменьшение силы сопротивления ведет к тому, что дальнейшее снижение скорости замедляется, а следовательно, и замедляется рост сопротивления движению, в результате снижение скорости происходит быстрее, что в свою очередь, ведет к возрастанию силы сопротивления и т.д. Эти колебания очень быстро следуют друг за другом, они незаметны для глаза.

Аналогичные явления происходят у любого движущегося транспорта при его торможении.

Итак, когда у движущегося транспорта отключается сила тяги, то процесс его остановки приобретает характер затухающих колебаний. Движущееся тело как бы все время сопротивляется изменению своего движения. Но поскольку амплитуда этих колебаний непрерывно уменьшается, транспорт, в конце концов, остановится. Сколько времени будут длиться эти затухающие колебания, зависит помимо скорости от меры инерции движущегося тела, т.е. от его массы.

В качестве другого примера проявления инерции в механике можно привести задачу о падении шарика в вязкой жидкости под действием силы тяжести. Здесь скорость падения шарика достигает своего постоянного, установившегося значения не мгновенно, а также в результате колебательного процесса изменения скорости.

В начале скорость падающего шарика растет, как следствие, растет и сила трения, направленная против движения, в результате чего дальнейшее увеличение скорости замедляется, замедляется и рост сопротивления движению, падение ускоряется и т.д. Так как амплитуда этих изменений все время уменьшается, то процесс заканчивается установлением постоянной скорости падения, зависящей от соотношения между силой тяжести и коэффициентом трения.

Инерция в электрических цепях

Типичным примером проявления инерции в электрических цепях является установление электрического тока в контуре с постоянной электродвижущей силой E и индуктивностью L , а также убывание тока при размыкании этой цепи (рис. 1).

В отсутствии индуктивности ток в цепи устанавливается мгновенно при замыкании ключа К , т.к. скорость распространения электрического поля очень велика 300 000 км/c. Но если в цепи имеется индуктивность, время установления тока в цепи затягивается тем больше, чем больше индуктивность. Так, например, лампа накаливания загорается одновременно с включением выключателя, а лампа дневного света __ с заметным на глаз замедлением потому, что в ее цепи имеется катушка индуктивности (дроссель).

При замыкании цепи ток начинает возрастать, вокруг проводника с током возникает переменное магнитное поле. По закону Фарадея при всяком изменении магнитного потока, сцепленного с контуром, в нем возникает электродвижущая сила. Когда эта электродвижущая сила возбуждается в контуре в результате изменения тока в этом же контуре, она называется электродвижущей силой самоиндукции, а создаваемый ею ток получил название индукционного тока. Направление этого тока определяется правилом Ленца, согласно которому, индукционный ток имеет такое направление, что создаваемый им магнитный поток противодействует изменениям, вызвавшим появление электродвижущей силы самоиндукции; т.е. если ток в контуре возрастает, то индукционный ток тормозит его возрастание, если же ток в контуре убывает, то индукционный ток тормозит его убывание. В результате ток в цепи установится в соответствии с законом Ома, но произойдет это после того, как прекратятся колебания изменений силы тока.

Аналогичное по сути явление происходит при размыкании цепи, содержащей индуктивность. Как только сила тока в цепи станет убывать, возникнет э.д.с. самоиндукции, тормозящая это убывание; замедление убывания силы тока мгновенно вызовет противодействие этому замедлению, т.е. сила тока станет убывать быстрее, затем опять медленнее и т.д.

Амплитуда этих колебаний убывает и ток в цепи исчезнет, но также как и в случае установления силы тока произойдет это через некоторое время.

Т.о., установление тока в цепи с индуктивностью при ее включении, а также исчезновение тока в той же цепи при ее отключении представляет собой колебательный процесс с затухающей амплитудой. Необходимо подчеркнуть, что тормозящая причина действует не на саму устанавливающуюся величину, а на ее изменение, все время противодействуя этому изменению.

Итак, наличие индуктивности в электрическом контуре приводит к тому, что контур приобретает электрическую инерцию, которая выражается в том, что любое изменение тока тормозится, притом тем сильнее, чем больше индуктивность контура.

Инерция в биологии

Акад. И. И. Шмальгаузен, занимаясь изучением количественного роста живых организмов, пришел к выводу о том, что процесс роста имеет колебательный характер, т.е. за подъемом скорости роста следует его замедление и наоборот. «Колебания интенсивности роста носят характер затухающих колебаний» .

«В целом рост проявляется как ритмично протекающий процесс. Каждое торможение роста прерывается новым подъемом роста, чтобы затем снова быть прерванным новым периодом депрессии» (И. И. Шмальгаузен).

Такое чередование периодов подъема и спада характерно для инерционных процессов. Т.о., несмотря на то, что акад. Шмальгаузен в своих работах не употреблял понятие инерции, он в сущности подошел к нему. Возникает аналогия процесса роста живого организма с только что рассмотренным нами процессом установления тока в электрической цепи с индуктивностью. Интенсивность роста мы будем характеризовать не абсолютным увеличением массы организма, а числом удвоений начальной массы. График изменения тока в цепи с индуктивностью в функции от времени и график изменения числа удвоений массы живого организма в функции от времени имеют одинаковый вид. Аналогия между двумя этими процессами дает основание говорить, как сейчас принято, об электрической модели роста живых организмов. Оба эти процесса - инерционные, но только установление тока в цепи с индуктивностью заканчивается за несколько секунд или даже за доли секунды, в то время как живой организм достигает своего предельного размера в зависимости от вида организма в течение нескольких суток, месяцев, лет, десятилетий. Поэтому можно говорить, что живой организм обладает очень большой инерцией. Для того, чтобы показать, что оба рассмотренных процесса аналогичны, сведем данные по этим процессам в таблицы 1 и 2.

Таблица 1

Нарастание тока в цепи с постоянной э.д.с. и индуктивностью в функции от времени

Формулы

, где

График

Производные функции

и т.д.

Таблица 2

Число удвоений начальной массы в функции от возраста живого организма

Формулы

График

Производные функции

и т.д.

Пояснение к таблицам 1 и 2

_ известная из курса физики формула нарастания тока в цепи, состоящей из постоянной э.д.с., активного сопротивления и индуктивности в функции от времени.

Масса любого живого организма образуется только путем удвоения начальной массы. Поэтому можно записать:

, где n _ число удвоений начальной массы M o ,

M t _ масса в момент времени t .

Другой вид формулы для величины n получен мною на основе анализа взятых из литературы экспериментальных данных.

.

Вывод формулы содержится в моей статье «Закономерности роста биологических объектов», напечатанной в электронном журнале «Математическая морфология» за 2004 г. [http://www.smolensk.ru/user/sgma/MMORPH/TITL.HTM ].

Преобразовывая эту формулу, получим

=
.

Для формул I = f (t ) и n = f (t ) построены графики и взяты производные этих функций.

Сравнивая содержимое левого и правого столбцов приведенной таблицы, мы видим, что несмотря на то, что аналитические выражения этих двух зависимостей разные, конструктивно они построены по одному и тому же принципу, а именно, значение величины в любой момент времени t равно предельному значению этой величины ( для тока и для живого организма), умноженному на ту долю, которую составляет значение этой величины в момент времени t от ее предельного значения (выражение в скобках) . Время установления тока в цепи определяется величиной , которую называют постоянной времени цепи. По аналогии, возраст, по достижении которого живой организм достигает своего предельного размера определяется отношением . Чем эта величина больше, тем медленнее будет идти этот процесс.

Из приведенной таблицы мы видим, что два рассматриваемые нами процесса (нарастание тока в контуре с индуктивностью и рост живых организмов) несмотря на их разную природу и масштабы времени, в математическом плане происходят одинаково. Об этом говорят сходство их графиков и одинаковое поведение производных функций, выражающих эти процессы.

Основываясь на этой аналогии, мы можем позаимствовать некоторые представления из области электричества и использовать их для изучения роста живых организмов.

Можно провести следующую аналогию (таблица 3).

Таблица 3.

Электрическая цепь с индуктивностью (рис. 1)	Рост живого организма
Ток I	Число удвоений начальной массы n
Установившееся значение тока	Предельное число удвоений Начальной массы
Активное сопротивление электрической цепи R	Коэффициент замедления роста k
Индуктивность электрической цепи L	Начальный период удвоения массы

Причина активного сопротивления прохождению электрического тока, как известно, состоит в том, что свободные электроны при своем движении испытывают многочисленные столкновения с частицами вещества.

Причина замедления роста живых организмов состоит в том, что каждая клетка организма оказывает тормозящее действие на рост клеток, находящихся в непосредственной близости от нее.

Установление тока в цепи это распространение электрического поля. В отсутствии индуктивности оно происходит практически мгновенно. Наличие индуктивности замедляет этот процесс.

Согласно теории А. Г. Гурвича с каждой живой клеткой связано особое состояние материи, названное им биологическим полем. Если принять эту теорию, то рост живого организма это распространение биологического поля, оно возрастает вместе с массой. Наличие величины больше, более продолжительное время находится в состоянии роста, а значит, и его максимальная продолжительность жизни больше, поскольку она, как правило, коррелирует с периодом взросления организма. Другими словами, организм, который долго растет, долго и живет.

Позволим теперь себе спекуляцию на эту тему. Если бы мы знали, где в живой клетке или в живом организме находится образование, соответствующее величине a o и имели бы возможность его регулировать, то тем самым мы могли бы изменять и продолжительность жизни организма. Если наша цель _ иметь организм, который в течение кратчайшего времени достигал бы своего предельного размера, то a o должно быть минимальным. А если мы желаем иметь долгоживущий организм, то a o должно быть максимальным.

В этой связи заслуживает упоминания работа инженера-электрика Б. Б. Кажинского «Биологическая радиосвязь», в которой он высказал мысль о том, что в изолированных препаратах нервной системы животных имеются элементы, которые по своему строению и назначению аналогичны известным электрическим устройствам.

Но в этом вопросе никакая математика, никакое моделирование нам не помогут. Необходимы продуманные эксперименты в сочетании с правильным теоретическим подходом.

Итак, подводя итог всему сказанному, мы приходим к выводу о том, что рост живого организма является инерционным процессом. Уточним, что под ростом мы понимаем увеличение массы живого организма. Рост заканчивается после достижения организмом предельного размера. Что же касается качественных изменений в организме, то они объединяются термином - развитие.

Т.к. биологические процессы являются очень медленными по сравнению с физическими, то ясно, что процесс роста характеризуется большой инерцией.

Как мы уже отмечали, в случае инерционных процессов любое изменение состояния объекта или системы тормозится и тем сильнее, чем больше его инерция. Таким процессом и является рост живых организмов. Нарастающая масса организма тормозит его дальнейший рост, причем это торможение происходит путем чередования подъемов и спадов его интенсивности. В этом можно убедиться проанализировав экспериментальные данные по росту любого организма.

С другой стороны, на любое уменьшение своей массы живой организм отвечает ускорением биосинтеза. Это подтверждается процессами регенерации. У одноклеточных организмов удаление части массы приводит к ее полному восстановлению. У многоклеточных организмов это восстановление происходит только в некоторой области, окружающей раневую поверхность.

Инерция проявляется не только на уровне роста отдельных организмов. Процессы роста (увеличение численности) популяций также являются инерционными. Это выражается в том, что любая популяция противодействует изменению своей численности. Подтверждением этого является увеличение рождений в популяциях животных при их истреблении и снижение рождаемости при увеличении их плотности.

Человеческая популяция не является в этом отношении исключением. Об этом свидетельствуют демографические взрывы __ резкое увеличение рождений после событий, сопровождавшихся гибелью большого количества людей (в результате войн, революций, контрреволюций, стихийных бедствий). По-видимому, такие процессы регулируются на уровне еще не изученных наукой полей.

Литература

1. 
   Шмальгаузен И. И. Рост и дифференцировка, т. 1. __ Киев: Наукова думка, 1984. __ 176 с.
2. 
   Шмальгаузен И. И. Рост и дифференцировка, т. 2. __ Киев: Наукова думка, 1984. __ 168 с.

Growth of living organisms - inertial process

Sedova G. P.

It is shown, that the quantitative growth of living organisms is the same inertial process what are mechanical locomotion of a skew field, and a current build-up in a chain with inductance. On the basis of the indicated analogy the electrical analogue of growth of living organisms is offered.

Математическая морфология.

Электронный математический и медико-биологический журнал.

Том 9. Вып. 3. 2010.

УДК 616. 3 – 002: 616. 15

Показатели периферической крови как маркёры хронических воспалительных заболеваний верхних отделов пищеварительного тракта

 2010 г. Сурменёв Д. В., Баженов С. М., Дубенская Л. И., Ермачкова Е. Н.

В обзоре анализировались взаимосвязи между хроническими воспалительными заболеваниями верхних отделов пищеварительного тракта и изменениями ряда показателей периферической крови, таких как Т- и В-лимфоциты, цитокины, оксид азота, система комплемента, липиды, СРБ и мочевая кислота, микроэлементы. Подчёркнута необходимость углублённого изучения взаимоотношений между ключевыми гуморальными показателями для объективизации диагностического процесса. Требуется разработка комплексов лабораторных показателей, объективно отражающих индивидуальную динамику, процессы, соответствующие «норме», «адаптивным изменениям», «хроническому воспалению» верхних отделов пищеварительного тракта.

Ключевые слова : хроническое воспаление, пищеварительный тракт, показатели крови.

1.Актуальность проблемы

Болезни органов пищеварения в структуре общей заболеваемости детей занимают одно из первых мест, и общая тенденция к их росту продолжает сохраняться (18). Медико-социальное значение указанной патологии определяется не только значительным распространением в наиболее ответственные периоды роста и развития ребенка, но и хроническим рецидивирующим течением, снижающим качество жизни, формированием осложненных форм заболеваний, в ряде случаев приводящих к инвалидизации (26). В структуре хронических заболеваний органов пищеварения преобладают заболевания гастродуоденальной локализации. При этом данные заболевания зачастую протекают малосимптомно и атипично, что затрудняет своевременную диагностику и дальнейшее лечение (3).

В настоящее время уже не требует доказательств тот факт, что развитие и хронизация ряда патологических состояний желудочно-кишечного тракта (ЖКТ) обусловлены сочетанием наличия ряда инфекционных агентов (таких как Helicobacter pylori (НР), лямблии, гельминты, вирус Эпштейн-Барра (ВЭБ), цитомегаловирус (ЦМВ) и др.) с нарушениями местных и общих механизмов иммунитета и неспецифической защиты (36). Поэтому диагностически полноценное обследование больных с патологией верхних отделов пищеварительного тракта должно включать в себя не только наиболее доступные методы выявления инфекционных агентов и определение состояния иммунитета, в том числе и с помощью ряда общепринятых показателей крови, но и включать новые показатели, предоставляющие дополнительную диагностическую информацию. В настоящий момент, единственным достоверно значимым диагностическим критерием гастродуоденальной патологии по-прежнему является гистологическое исследование материалов, взятых при биопсии (18). Точных клинических и лабораторных маркёров, позволяющих определить наличие того или иного заболевания без инвазивных методов обследования на настоящий момент в литературе не описано. В качестве единственного исключения следует упомянуть так называемую «ГастроПанель» (57), которая включает четыре биомаркера, определяемые в венозной крови: пепсиноген I (PGI), пепсиноген II (PGII), гастрин-17 (G-17) и антитела к НР (IgG и IgA). PGI (или соотношение PGI к PGII) - является маркером состояния и функционирования слизистой тела желудка. G-17 - маркер слизистой антрального отдела (количества и функционального состояния G-клеток). Наличие антител к НР (IgG и IgA) свидетельствует о гастрите хеликобактерной природы. Однако следует подчеркнуть, что данный тест позволяет достаточно достоверно диагностировать только атрофический гастрит.

Пока усилия диагностики и терапии не приносят желае­мого результата; это во многом определено тем, что еще до конца не раскрыты ни этиология, ни патогенез наибо­лее распространенных заболеваний и не выработана теоретически обоснованная стратегия их эффективной профилактики (34). Все мероприятия по совершенствованию лабораторной диагностики, включая и создание новых специализированных медицинских уч­реждений, являются только тактическими. Не способствует быстрому установлению причин за­болеваний и то, что каждое из них рассматривается в рамках отдельных клинических дисциплин, в пределах только морфологически обособленных систем органов, а не на уровне единого организма, не на уровне функ­циональных систем (34). Получаемый при исследовании крови ряд разобщённых, на первый взгляд, показателей, отражает сложные механизмы функционирования элементов данной тканевой системы, способной накапливать конечные результаты приспособительной деятельности многих систем организма. Такое понимание деятельности крови как системы множества взаимосвязанных элементов способствует исследованиям взаимоотношений между клинико-лабораторными данными в целях изучения механизмов регуляции, в оценке функциональных возможностей не только иммунной системы, но и других систем, в частности ЖКТ. Очевидным недостатком таких подходов является то, что фактические данные не всегда удаётся выявить в их естественной взаимосвязи, но чаще во взаимосвязи чисто статистической или умозрительной. Выявленные показатели только тогда могут иметь ценность, когда они систематизированы и получили ясную клиническую интерпретацию. В настоящее время остаётся практически не исследованным вопрос о взаимосвязи между изменениями биохимических показателей, в первую очередь, отражающих спектр липидного обмена, и данными цитокинового профиля у пациентов с хроническими воспалительными заболеваниями верхних отделов ЖКТ, а также их взаимосвязь с воспалительными изменениями, выявленными при морфологическом исследовании.

^ 2.Хронический гастрит как собирательное понятие часто

встречающейся патологии верхних отделов ЖКТ у детей

На данный момент наиболее распространённой воспалительной патологией верхних отделов ЖКТ остаётся хронический гастрит (ХГ) - хроническое воспалительное рецидивирующее заболевание слизистой оболочки желудка (СОЖ) и подслизистой оболочки желудка, которое сопровождается клеточной инфильтрацией и нарушениями физиологической регенерации. ХГ при неадекватном лечении склонен к постепенному развитию атрофии железистого аппарата и прогрессированию нарушений секреторной, моторной и инкреторной функций желудка. В отличие от терапевтической практики ХГ у детей лишь в 10-15% бывает изолированным заболеванием (30). Чаще встречается антральный гастрит в сочетании с дуоденитом - гастродуоденит. Распространенность хронического гастрита очень велика - им страдают от 30 до 50% населения Земли (7). Выделяют следующие варианты гастрита (Сиднейская классификация): хронический гастрит , ассоциированный с Helicobacter pylori – гастрит типа В; аутоиммунный гастрит, сопровождающийся наличием аутоантител к париетальным клеткам желудка – гастрит типа А; реактивный рефлюкс–гастрит – гастрит типа С. К особым формам гастрита относятся гранулематозные, эозинофильные, лимфоцитарные и реактивные гастриты (2).

Наиболее распространённым считается хронический гастрит, ассоциированный с H. pylori (гастрит типа В), при котором микроорганизм Helicobacter pylori выступает в качестве и патогена, и комменсала, так как выявляется часто и в фундальном, и в пилорическом отделе желудка, однако колонизация им фундального отдела в отличие от пилорического к гастриту не ведет (44, 59). Колонизация H. pylori. слизистой оболочки предшествует развитию хронических воспалительных процессов верхнего отдела желудочно–кишечного тракта (7). Фактором, способствующим инвазии и высокой обсеменённости НР, является дефицит IgA (29). НР способствует мобилизации воспалительных клеток с высвобождением значительного количества цитокинов (ИЛ-1, ИЛ-6, ФНО) и продукцией токсических радикалов О2. Одновременно снижаются компенсаторные возможности антиоксидантной системы. Уреаза, главный фермент НР, расщепляет мочевину (в т.ч. пищи и сыворотки крови) до аммиака и углекислоты (бикарбоната). Образование в своем микроокружении "облачка" щелочных продуктов предохраняет возбудителя от воздействия кислой среды - буферный эффект аммиака, и способствует размножению НР (для которого необходим рН 6,0-8,0) (30). Длительное содержание в желудочном соке аммиака нарушает митохондриальное и клеточное дыхание, вызывая некротическое повреждение слизистой оболочки желудка и это один из факторов развития антрального гастрита и гипергастринемии с последующим развитием язвенного дефекта. Другой важной особенностью патогенности НР является его способность блокировать протонные помпы париетальных клеток, в результате чего преходящая гипохлоргидрия способствует другим инфекциям, например гельминтозам (30).

Существует также точка зрения, согласно которой Helicobacter pylori не является ведущим фактором патогенеза хронических заболеваний желудка и двенадцатиперстной кишки, хотя оказывает существенное влияние на клинические проявления этих заболеваний (29). Остаются неясными отношения между инфекцией H. pylori и аутоиммунным гастритом (гастритом типа А). В оболочке бактерии H. pylori предполагается наличие антигена, откладывающегося на эпителиальных клетках слизистой оболочки желудка. В некоторых случаях антитела к H. pylori могут действовать, как антитела к париетальным клеткам, и вести к атрофическому аутоиммунному гастриту, однако механизм данного процесса пока не выяснен (54). При этом аутоантитела к париетальным клеткам желудка у H. pylori инфицированных взрослых пациентов обнаруживаются, по данным разных авторов, в 30–50% случаев (46,47,52,58). Высказывается мнение, что аутоантитела к париетальным клеткам желудка, обнаруживаемые у взрослых с H. pylori инфекцией, вообще не обнаруживаются у детей (53) .

Основным в морфогенезе хронического аутоиммунного гастрита (гастрит типа А) является нарушение дифференциации эпителия, которое связывают с действием аутоантител к париетальным клеткам желудка (60). Цитотоксичность циркулирующих аутоантител не доказана. Не исключено, что гастрит инициируется различными внешними факторами, а затем в патогенез включаются аутоиммунные процессы, ведущие к прогрессированию заболевания у генетически предрасположенных людей. Имеются сведения о том, что аутоантитела к париетальным клеткам желудка могут оказывать специфическое цитотоксическое действие на париетальные клетки с помощью комплемента (45). При этом предполагается, что часть аутоантител к париетальным клеткам обладает способностью связывать комплемент, вследствие чего они участвуют в деструкции слизистой оболочки желудка, оказывая антителозависимый и клеточно-опосредованный цитотоксический эффект (43). Аутоантитела к микросомальным элементам париетальных клеток являются органо– и клеточноспецифичными (2). Они связываются с микроворсинками внутриклеточной системы канальцев париетальных клеток (63). Среди антител к париетальным клеткам желудка есть антитела к гастринсвязывающим белкам, блокирующие рецепторы гастрина (43,45). У 30% больных аутоиммунным гастритом выявляются антитела против Н+–К+–АТФазы, обеспечивающей функцию протонового насоса при секреции кислоты, способные блокировать его функцию (51). Установлена связь между уровнем аутоантител к париетальным клеткам желудка и степенью ингибиции данного фермента, что свидетельствует о ведущей патогенетической роли аутоантител к Н+–К+–АТФазе в развитии гипо– и ахлоргидрии при аутоиммунном гастрите (43). Морфологически при этом в фундальном отделе выявляется тяжелый атрофический гастрит с гибелью специфических желез, замещающихся псевдопилорическими железами и кишечным эпителием. В отличие от гастрита типа В антральный отдел желудка сохраняет свое строение (61). Однако у 36% пациентов атрофический фундальный гастрит сочетается с антральным, который может быть не только поверхностным, но и атрофическим (48). Этот факт можно расценить или как особенность течения аутоиммунного гастрита, или как сочетание его с гастритом типа В (61). При этом другие аутоиммунные заболевания, сопровождающиеся выработкой аутоантител в диагностических титрах, диспротеинемией, гипергаммаглобулинемией, повышением уровня С–реактивного белка, как правило, не выявляются, что позволяет сделать заключение о том, что у наблюдаемых пациентов аутоиммунный гастрит является самостоятельным заболеванием, а не сопутствующим при других аутоиммунных процессах (7).

Таким образом, этиологическая структура хронического гастрита является достаточно полиморфной. Можно сказать, что, по сути, речь идёт о разных заболеваниях, объединённых под одним названием. При этом большинство авторов (Ногаллер А.М., Рябинкина Л.Ф. и др.) расценивают хронический гастрит как предъязвенное пограничное состояние между нормальной слизистой и язвенным дефектом. Следует отметить, что особенности функционирования иммунной системы у пациентов с хроническими воспалительными заболеваниями верхних отделов ЖКТ пока недостаточно отражены в литературе (20).

^ 3.Иммунологические аспекты патологии верхних отделов ЖКТ у детей

3.1. T и В-лимфоциты

В патогенезе многих заболеваний верхних отделов ЖКТ важную роль играет состояние иммунной системы. При этом в литературе наиболее подробно освещается вопрос о формировании иммунной защиты при инфицировании НР. Анализ результатов изучения иммунореактивности у таких больных свидетельствует о выраженных изменениях у них практически всех показателей иммунного статуса (20, 22, 24, 25, 40). В настоящее время сформировалась концепция (Студеникин М.Я., Балаболкин И.И.), согласно которой ключевую роль в регуляции иммунного ответа играют Т-хелперы (CD4 +). При попадании антигена в ЖКТ происходит переработка его антигенпрезентирующими клетками (дендритными клетками, В-лимфоцитами, макрофагами), которые способствуют активации Т-хелперов (Th0) и дальнейшей их пролиферации и дифференцировке. Под воздействием определенного спектра цитокинов может формироваться один из двух вариантов Т-лимфоцитов: Th1, которые продуцируют ИЛ-2, ИФН и являются мощными индукторами фагоцитоза, и занимают центральное место в клеточном иммунном ответе; Th2 продуцируют ИЛ-4, ИЛ-5, ИЛ-10, ИЛ-13. ИЛ-4 действует синхронно с ИЛ-13, запуская синтез IgE, хотя другие их функции далеко не идентичны. Эти цитокины ответственны за формирование гуморального иммунного ответа. Характерно, что цитокины Th1 клеток индуцируют дифференцировку Th0 в направлении Th1 и ингибируют образование Th2, в свою очередь, цитокины, продуцируемые Th2-клетками, дают обратный эффект преимущественно за счет ИЛ-4, направляющего дифференцировку Th0 в сторону Th2 (5). Таким образом, существует тесная взаимосвязь между инфекционными агентами и аллергенами. Как известно, вариант иммунного ответа зависит от особенностей иммунных реакций организма, детерминированных генетически, и характера антигена. У лиц с атопией имеется генетически обусловленная поляризация дифференцировки Th0 по пути Th2. Доказано, что внутриклеточные бактерии и вирусы активируют макрофаги и NК-клетки, которые начинают продуцировать ИФН и таким образом стимулируют дифференцировку Т-хелперов в сторону Th1, тогда как экстрацеллюлярные антигены (и аллергены) способствуют дифференцировке СD4+-лимфоцитов в направлении Th2.

При исследовании Т-клеточного звена иммунитета для пациентов, инфицированных НР, характерно возрастание в общей популяции содержания CD-3 лимфоцитов, связанное с активацией CD-8 лимфоцитов, при выраженном снижении CD-4 лимфоцитов (Т-хелперов) (20,21). Подобное соотношение свидетельствует о супрессии иммунного ответа. Как уже говорилось ранее, именно Т-хелперы регулируют силу иммунного ответа на воздействие чужеродных антигенов. Высокий потенциал цитотоксического эффекта CD-8 лимфоцитов в значительной степени компенсирует иммунологическую неполноценность CD-4 лимфоцитов. Таким образом, при инфицировании НР возникает дисфункция иммунной системы, проявляющаяся неполноценностью хелперного звена защиты (CD-4), связанной с возрастанием супрессирующей активности цитотоксических Т-лимфоцитов (CD-8) (20).

Уровень CD-19 (В-лимфоцитов) при этом существенно не изменяется (20). Весьма характерным для этой категории пациентов является существенное увеличение синтеза сывороточных Ig класса M и особенно G (20, 40). Данные же по уровню IgA у различных авторов существенно разнятся – от существенного повышения (20) до существенного же снижения (24,25), поэтому данный критерий не может быть признан достоверным. Также следует отметить возрастание в общей популяции числа NK-клеток (CD-16), которые не относятся к Т или В-клеткам и оказывают цитотоксическое действие в отношении клеток-мишеней без предварительного контакта с антигеном (20, 22). Кроме того, возрастает число лимфоцитов с негативной активацией рецепторно-лигандовой системы CD-95, что свидетельствует об увеличении числа лимфоцитов, с готовностью к апоптозу (20). Отмечается выраженная тенденция к уменьшению числа лимфоцитарно-тромбоцитарных агрегатов (ЛТА), особенно при эрозивном гастродуодените (40). Вообще следует отметить, что у пациентов с эрозивным гастродуоденитом все вышеуказанные параметры изменяются в большей степени, чем у пациентов с поверхностной формой заболевания (24,25,40).

3.2. Фагоцитарное звено иммунитета

Помимо лимфоцитов, существенные изменения отмечаются и в фагоцитарном звене иммунитета. Одним из важнейших качеств лейкоцитов, обеспечивающих их участие в воспалительной реакции в тканях, является способность к адгезии на эндотелии сосудов микроциркуляторного русла и последующая миграция в очаг повреждения. Повышенный уровень спонтанной адгезии (СпА) циркулирующих лейкоцитов, отражая активацию этих клеток, свидетельствует о наличии воспалительного процесса в организме. Обострение ХГ сопровождается достоверным повышением показателей СпА моноцитов и лимфоцитов по сравнению со здоровыми детьми (15). При этом показатели СпА моноцитов прямо взаимосвязаны с выраженностью воспалительной инфильтрации в слизистой оболочке желудка (СОЖ). Однако для данной категории пациентов повышение показателей СпА моноцитов сочетается со снижением их фагоцитарной активности, что отражает состояние наружной цитоплазматической мембраны клеток (20).

Одновременно с этим отмечается активация нейтрофилов. Активированные нейтрофилы не только являются эффекторами каскадных реакций, обеспечивающими запуск и развитие воспаления, но и контролируют его распространение на неповреждённые участки, а в дальнейшем способствуют его ликвидации и даже репарации ткани (15). При этом и для нейтрофильных гранулоцитов характерно подавление поглотительной способности, сочетающееся при этом с высокой активностью к синтезу супероксидных радикалов, что усиливает активность воспалительного процесса (8, 20).

Адгезивные свойства лейкоцитов различаются в зависимости от наличия инфицирования НР и эндоскопической формы заболевания. При НР-инфицировании отмечаются более высокие показатели СпА нейтрофилов, чем у неинфицированных, то же наблюдается при эрозивном ХГ по сравнению с поверхностными формами (15). В период стихания обострения ХГ СпА лейкоцитов и продукция миграцию ингибирующего фактора (МИФ) снижаются, но не достигают уровня здоровых. Остаётся недостаточной ЦИК-элиминирующая способность лейкоцитов, поэтому содержание ЦИК остаётся на высоком уровне (15).

3.3. Цитокины

При появлении в организме экзогенных патогенов запускается процесс синтеза и секреции в кровь провоспалительных цитокинов – ФНО-α, ИЛ-1, ИЛ-6 и т.д. (34) Цитокинами называют большую группу иммуномодуляторных белков, которые действуют как гуморальные регуляторы и как в норме, так и при патологии модулируют активность клеток и тканей (10). Своеобразными аналогами цитокинов являются и иные сигнальные молекулы, в частности пептиды и пептидные гормоны (34, 48). Их также именуют первичными медиаторами воспаления, которое выполняет повседневную работу по очистке внутренней среды организма от экзо- и эндогенных патогенов (17). Существует мнение, что все без исключения заболевания, и не только человека, имеют в патогенезе воспалительный компонент как проявление реализации in vivo биологической реакции воспаления (34). Особо следует отметить, что соответственно современным представлениям, именно провоспалительные цитокины – ИЛ-1, ИЛ-6 и ФНО-α играют важную роль во взаимодействии иммунной системы и центрального звена нервной системы в формировании синдрома стрессорного ответа. Так, при моделировании психоэмоциональной нагрузки в опытах на крысах в плазме крови животных резко повышалось содержание ИЛ-6, причём степень повышения зависела от длительности действия стрессора (31). У пациентов с ХГ при оценке цитокинового статуса во фрагментах СОЖ отмечается повышение уровня ФНО-α, ИЛ-1 и ИЛ-8 в 4-6 раз, ИЛ-6 в 2-4 раза, при нормальном или несколько пониженном уровне ИЛ-4 (23,40). При этом имеет место чётко выраженное различие между пациентами, инфицированными НР и неинфицированными больными. Так, тканевая продукция ИЛ-1α и β в клетках СОЖ отмечается у НР-инфицированных почти в два раза чаще, чем у неинфицированных, продукция ИЛ-8 клетками СОЖ отмечается у НР+ более чем в два раза чаще, чем у НР- и т.д. (10). Одновременно при исследовании ротоглоточного секрета (РГС) определяется снижение уровня как ИЛ-4, так и ИЛ-1 (25). При этом отмечается прямая корреляционная зависимость между уровнем тканевых цитокинов и гистологической активностью воспалительного процесса в СОЖ при эрозивных и язвенных процессах (5). Так, наиболее неблагоприятный низкий уровень ИЛ-4 в 2 раза чаще встречался у пациентов с нодулярным гастритом, гистологически проявляющимся диффузными изменениями СОЖ, с формированием крупных лимфоидных фолликулов и эрозий. Следует подчеркнуть, что не выявлено достоверного влияния степени активности воспалительного процесса на уровень ИЛ-4 (23). При исследовании уровня регуляторных цитокинов ИЛ-10 и ФНО-β1 и цитокинов, принимающих участие в воспалительном/иммунном ответе (ИФНγ и ИЛ-12), у таких пациентов выявляются значимо более низкие уровни ИЛ-10 и ИФН-γ, сочетающиеся с повышением уровня ИЛ-12, INFα и ФНО-β1 (8). Также наблюдается повышение уровня IgG аутоантител к органонеспецифическим (ДНК, коллаген, эластин) и органоспецифическим антигенам (ткани ЖКТ) и бактериальным антигенам нормальной микрофлоры, особенно при формировании эрозивно-язвенных изменений (8).

Ещё одним важным показателем изменения цитокинового профиля у пациентов с ХГ является спонтанная и ФГА-индуцированная продукция клетками периферической крови ИЛ-2 и ИЛ-8. В норме спонтанная продукция данных интерлейкинов равна нулю (10). Уровни спонтанной и продигиозан-индуцированной продукции как ИЛ-8 так и ИЛ-2 достоверно повышаются у НР-инфицированных пациентов по сравнению как с неинфицированными так и со здоровыми людьми. При этом уровень спонтанной продукции ИЛ-8 увеличивается, в зависимости от степени тяжести морфологических изменений в СОЖ, а уровень продигиозан-индуцированной продукции ИЛ-8 наоборот снижается, достигая минимальных значений у детей с эрозивно-язвенными повреждениями (10). При оценке же изменений ФГА-индуцированной продукции ИЛ-2 у НР-инфицированных пациентов отмечено снижение этого показателя в группе с эрозивно-язвенными дефектами в СОЖ по сравнению с группой с поверхностными изменениями (10).

3.4. Оксид азота (NO) и его роль в иммунологических изменениях при патологии ЖКТ

NO при попадании патогена в организм человека может выполнять регуляторные и эффекторные функции, оказывая протективный или тканеповреждающий эффект на разных стадиях иммунного ответа (27). Как известно, иммунные механизмы элиминации патогена различаются в зависимости от локализации возбудителя и фазы иммунного ответа. При экстрацеллюлярной локализации главная роль принадлежит триаде: нейтрофилы, иммуноглобулины, комплемент. При интрацеллюлярной локализации (например, как в случае с НР) патоген недоступен для антител и главная роль в его уничтожении принадлежит клеточной триаде: Т-лимфоциты, NK-клетки, макрофаги (27). Фагоцитоз и синтез NO осуществляют активированные макрофаги и нейтрофилы. В первые 4 часа после попадания возбудителя в организм человека включаются неспецифические механизмы врожденного иммунитета, в реализации которых принимают участие нейтрофилы, макрофаги, NK-клетки, система комплемента (альтернативный путь). Бактерии поглощаются и разрушаются макрофагами и нейтрофилами, имеющими соответствующие рецепторы. Активация фагоцитов индуцирует выработку ими провоспалительных цитокинов. При этом ФНОα и ИЛ-12 стимулируют NK-клетки, которые начинают синтезировать ИФНγ (27,42). ФНОα и ИФНγ повышают активность iNOS (индуцибельная NO-синтетаза) в иммунокомпетентных клетках. Продуцируемый ими NO наряду с другими факторами обеспечивает ликвидацию внутриклеточных микробных патогенов (42). Кроме того, в ранней фазе иммунного ответа NO, помимо эффекторных, выполняет и важные регуляторные функции - установлено, что эндогенный NO защищает NK-клетки от апоптоза, поддерживает их цитолитическую способность, а также способствует повышенной продукции ими ИФНγ (14).

NO занимает основное место в регуляции защиты слизистой оболочки желудка от повреждений (13). Установлено, что у больных ХГ отмечается повышенное выделение NO слизистой оболочки желудка, при этом выявляются изменения продукции NO, согласованные с динамикой образования ИЛ-6, который также обладает многосторонним действием на слизистую оболочку (64). При этом в исследованиях, проводимых у детей, страдающих язвенной болезнью двенадцатиперстной кишки, установлено увеличение содержания метаболитов NO (6). В связи с этим динамика продукции NO интересна уже потому, что она может быть использована для выявления степени активности воспалительного процесса (13).

3.5. Система комплемента

Система комплемента (С) включает одиннадцать белков крови, в большей части представленных неактивными предшественниками протеаз. Активация системы комплемента начинается с его третьего компонента (СЗ). C3 спонтанно диссоциирует на СЗа и C3b, при этом C3b связывается с поверхностью бактериальной клетки, стабилизируется там и образует ферментативно активный комплекс, направленный к исходному С3 и следующему компоненту комплемента С5, который он расщепляет на С5а и C5b. Компоненты C3b и C5b фиксируются на мембране, а С3а и С5а, остаются в среде, являясь сильнейшими медиаторами воспаления (17). Кроме того, компонент C3b (и в меньшей степени C5b), фиксированный на поверхности бактериальных тел, резко усиливает их фагоцитоз. Это обусловлено присутствием на мембране фагоцитирующих клеток рецепторов к C3b и C5b, которые существенно повышают сродство фагоцитов к бактериям, покрытым C3b и C5b. Это чрезвычайно важный феномен, один из главных в антибактериальном иммунитете. Иная судьба у растворимых факторов С3а и главным образом С5а. Эти биологически активные пептиды обладают рядом свойств, важных для развития воспаления: прямым действием на проницаемость сосудов и, самое главное, способностью активировать тучные клетки, которые несут на своей поверхности рецепторы к С3а и С5а, и, когда к ним присоединяются эти пептиды, тучные клетки секретируют в окружающую среду гистамин (17). При воспалительных заболеваниях ЖКТ отмечается значительное снижение как общей активности системы комплемента, так и снижение активности отдельных компонентов этой системы: и начальных (С1, С2, С4), и центрального (С3) и терминального компонента (С5) (35). Однако в целом данных о специфических особенностях работы системы комплемента при поражении верхних отделов ЖКТ в литературе явно недостаточно.

^ 4.Изменения в обмене веществ при заболеваниях верхних отделов ЖКТ и их взаимосвязь с изменениями в иммунной системе

4.1. Влияние цитокинов на метаболизм липидов

А.М. Земсков и соавт. (12) полагают, что особенности патогенеза любого заболевания определяют собой выраженность иммунологических расстройств (степень вовлечённости иммунной системы) в зависимости от стадии патологического процесса. Они же предлагают расширить понятие патогенеза иммунопатологии за счёт выделения трёх стадий её формирования – иммунологической, метаболической и клинической. Что же представляет собой метаболическая стадия, и как изменения в иммунной системе оказывают влияние на метаболизм? При появлении в организме патогенов (экзо- или эндогенных) запускается процесс синтеза и секреции в кровь цитокинов, прежде всего ФНО-α, ИЛ-1, ИЛ-6, которые также именуются первичными медиаторами воспаления. В ответ на действие этих первичных медиаторов гепатоциты инициируют синтез комплекса белков острой фазы воспаления, которыми являются С-реактивный белок (СРБ), церулоплазмин, гаптоглобин, α1-ингибитор протеиназ, α2-макроглобулин, амилоиды сыворотки крови А и Р, белок, связывающий липополисахариды (34). Кроме того, многие цитокины, такие как ФНО-α, ИФНγ, некоторые виды интерлейкинов (прежде всего ИЛ-6), повышают уровень сывороточных липопротеинов и триглицеридов (9). При проведении опытов на крысах было выявлено влияние ИЛ-6 на уровень сывороточных липидов и индуцирование им гипертриглицеридемии. Введенный внутривенно ИЛ-6, повышал уровень триглицеридов и свободного холестерина, увеличивал липолиз и доставку жирных кислот к печени. Возможно, действие ИЛ-6 на липидтранспортную систему является непрямым, а опосредованным усилением синтеза острофазных белков и кортизола (55). Кроме того, была установлена тесная корреляционная зависимость между концентрацией ФНО-α и уровнем триглицеридов сыворотки крови и липопротеидов очень низкой плотности (ЛПОНП), при том что достоверной корреляции с содержанием свободного холестерина не установлено (28). С другой стороны, показано, что уровень ФНО-α повышен у больных с так называемым "синдромом кардиальной кахексии", среди проявлений которого - прогрессирующее снижение массы тела, анемия, гипоальбуминемия, лейкопения, гипохолестеринемия (19).

Цитокины усиливают синтез печеночного холестерина путем индукции экспрессии гена ГМГКоА-редуктазы и снижения катаболизма холестерина в печени за счет ингибиции холестерол-7-альфа-гидроксилазы, ключевого энзима в синтезе желчных кислот. Цитокины также обладают способностью снижать уровень содержания липопротеидов высокой плотности (ЛПВП) и вызывать нарушение их состава при одновременном увеличении уровня ЛПОНП, которое преимущественно обусловлено стимуляцией цитокинами их секреции в печени (9). Таким образом, уровень эфиров холестерина снижается, тогда как содержание свободного холестерина увеличивается. Содержание ключевых белков, вовлеченных в метаболизм ЛПВП, также изменяется под действием цитокинов. Активность лецитин-холестерин-ацетилтрансферазы, печеночной циркулирующей триглицерид-липазы и белка, переносящего эфиры холестерина уменьшается. Эти изменения в метаболизме липидов и липопротеинов могут быть положительными; липопротеины конкурируют с вирусами за клеточные рецепторы, связывают токсины, нейтрализуя их действие (41). Таким образом, можно сделать вывод о том, что гиперлипидемия, индуцированная цитокинами, вызывающими существенные изменения в липидном метаболизме, является частью неспецифического иммунного ответа (9).

4.2. Роль СРБ и мочевой кислоты в биохимических изменениях

в сыворотке крови

Возвращаясь к тому моменту, когда в ответ на действие цитокинов гепатоциты инициируют синтез комплекса белков острой фазы воспаления. Можно сказать, что каждый из этих белков исполняет индивидуальную функцию, однако с целью диагностики воспаления в клинике наиболее часто определяют содержание в плазме крови СРБ (следует отметить, что по данным D. Haider и соавт. (49) моноциты и лимфоциты периферической крови также способны синтезировать и секретировать СРБ). СРБ циркулирует в крови в двух формах – мономера и пентамера (33). В.Н.Титов (34) полагает, что мономер является иммуномодулятором, а пентамер активирует все клетки рыхлой соединительной ткани (РСК) путём усиления снабжения их субстратами для получения энергии, то есть жирными кислотами (ЖК). При этом повышение уровня мочевой кислоты в плазме крови также обладает способностью инициировать синтез СРБ (32). В условиях острой фазы воспаления клетки РСК синтезируют и выставляют на мембрану рецепторы для связывания с СРБ, точнее не его самого, а кооперированного с ним ЛПОНП. В результате этого СРБ переадресует поток субстратов энергии только к тем клеткам РСК, которые непосредственно реализуют реакцию воспаления, формируя тем самым функциональный липоидоз, в частности всех оседлых макрофагов (33,34). В этих условиях масса миоцитов лишена возможности активно поглощать насыщенные и ненасыщенные ЖК в форме триглицеридов (ТГ). Дефицит ЖК в миоцитах (за счёт обратной связи) вынуждает надпочечники усилить секрецию адреналина, активировать гормонзависимую липазу в адипоцитах, гидролиз ТГ и освобождать в кровоток НЭЖК, которые связывает альбумин (29,34). В таких условиях миоциты вынуждены получать ЖК только пассивно, путём диффузии через мембрану в форме НЭЖК из ассоциатов с альбумином, в результате чего они останавливают окисление глюкозы и далее её поглощение, что приводит к умеренной гипергликемии, гиперинсулинемии и резистентности к инсулину (34). При этом в крови наблюдается умеренная гипертриглицеридемия, повышение уровня НЭЖК, при мало изменённом уровне общего холестерина. Нарушение метаболизма глюкозы будет продолжаться до того времени, пока не произойдёт восстановление активного поглощения клетками ЖК в форме ТГ в составе ЛПОНП, то есть такая картина будет наблюдаться до тех пор, пока в плазме крови повышен уровень СРБ, даже в субклиническом интервале (33,34).

Кроме повышения уровня СРБ, одним из важных маркёров воспалительной реакции является уровень содержания в сыворотке крови мочевой кислоты. Мочевая кислота является конечным продуктом азотистого метаболизма (так же, как и мочевина, причём их биологическая роль в организме остаётся невыясненной (62)), и повышение её содержания в плазме может быть связано как с преобладанием в диете данного пациента мясной пищи, так и быть результатом усиления деградации клеток и их ядер в очаге воспаления. (Косвенно тест гиперурикемии является высокочувствительным неспецифичным симптомом усиления гибели клеток in vivo - то есть мочевая кислота, по сути, является эндогенным показателем воспаления) (32,34). Имея низкую константу диссоциации и низкую растворимость, она склонна выпадать в осадок во всех средах, рН которых ниже, чем в плазме, что приводит к отложению её кристаллов в тканях. При этом кристаллы постоянно фагоцитируются резидентными (оседлыми) макрофагами синовиальной жидкости, которые в результате секретируют первичные медиаторы синдрома системного воспалительного ответа (50). Большая часть поступивших в организм с пищей или синтезированных in vivo белков при катаболизме гидролизуются до аминокислот и коротких пептидов, большинство из которых клетки повторно используют или выводят в межклеточную среду для синтеза протеинов. Однако, в отличие от углеводов и жирных кислот, аминокислоты не могут быть депонированы в организме. Избыток аминокислот, не используемый в синтезе белков, подвергается катаболизму с образованием солей аммония, которые гепатоциты биохимически превращают в мочевину и мочевую кислоту. При этом 98% мочевой кислоты в плазме крови находится в виде её натриевых солей – уратов (32). При гиперурикемии часто выявляется резистентность миоцитов и адипоцитов к инсулину и повышение содержания в сыворотке крови лептина, гуморального медиатора, секретируемого жировой тканью, а также отмечается достоверно позитивная корреляция концентрации мочевой кислоты и уровня триглицеридов в плазме крови (56). Поскольку организм не имеет возможности изменить концентрацию мочевой кислоты в плазме, он выводит её в первичную мочу путём увеличения объёма жидкости. Для этого происходит увеличение гидравлического давления в пуле внутрисосудистой жидкости (то есть артериального давления (АД)), что приводит к пропорциональному увеличению гломерулярной фильтрации. Таким образом, повышение уровня АД можно рассматривать как физический фактор регуляции нарушенного метаболизма и, одновременно, как составную часть реакции воспаления (31).

4.3. Изменения в микроэлементном составе сыворотки крови при

поражении ЖКТ

В литературе в последнее время появился новый термин – «анемия хронических (воспалительных) заболеваний» (АХЗ). Она характеризуется сочетанием снижения уровня сывороточного железа и насыщения железом трансферрина (гипоферремия) при достаточных запасах железа в ретикуло-эндотелиальной системе (РЭС) (38). При этом считается, что АХЗ является иммунообусловленным процессом, который индуцируется как цитокинами так и клетками РЭС. Ведущую роль при этом процессе придают гиперпродукции ИЛ-6, который активирует секрецию белка острой фазы воспаления – гепсидина, играющего центральную роль в регуляции всасывания железа в двенадцатиперстной кишке и блокаде высвобождения железа из макрофагов через воздействие на мембранный белок ферропортин (38). Таким образом, при АХЗ снижение сывороточного железа и насыщения им трансферрина связано не с абсолютным железодефицитом, а с ретенцией железа в РЭС (38). Показателем ретенции железа в РЭС при АХЗ является нормальный или повышенный уровень сывороточного ферритина (11,38). Клинически АХЗ характеризуется снижением уровня гемоглобина до 80-95 г/л, нормохромией (либо умеренной гипохромией), нормальными размерами эритроцитов. Характерным признаком является низкое содержание ретикулоцитов в связи с нарушением созревания эритроцитов (38).

Ещё одним важным микроэлементом, дефицит которого отмечается при поражении верхних отделов ЖКТ, является медь. При определении концентрации меди в сыворотке у больных ХГ выявлено её достоверное повышение в фазе обострения заболевания у пациентов с поверхностным поражением СОЖ, в то же время значительное снижение у больных с эрозивно-язвенными процессами и атрофическими формами гастрита (39). Кроме того, у больных с повышенным и нормальным состоянием секреции отмечалась гиперкупремия, при гипоацидном состоянии – наоборот, уровень меди снижался на 25% от нормы (37). Из других микроэлементов следует отметить выраженное снижение уровня цинка и селена, при этом также отмечается чётко выраженная зависимость от степени поражения СОЖ (у детей с эрозивно-язенными процессами уровень этих микроэлементов снижен гораздо более значительно) (16,25).

5. Заключение

Определение различных показателей периферической крови в настоящее время является неотъемлемым компонентом диагностики адаптационно-приспособительных и патологических процессов, причём большая часть последних имеет воспалительную природу. Этим объясняется постоянно происходящее увеличение многообразия и сложности методов исследования крови, внедряемых в клинико-лабораторную диагностику.

Формально, в распоряжении гастроэнтеролога и врача клинико-лабораторной диагностики имеется широкий спектр показателей периферической крови, отражающих те или иные стороны хронического воспалительного процесса в организме. Сложность клинической интерпретации состоит в том, что большинство этих показателей неспецифично для заболеваний верхних отделов пищеварительного тракта и встречается при хронических воспалительных процессах в других органах и тканях, что наряду с малосимптомностью или асимптомностью течения воспалительного процесса делает их недостаточно доказательными в диагностическом плане. Помимо этого очевидна разрозненность самих показателей воспалительных реакций и отсутствие комплексного подхода к их оценке. Именно функциональная взаимосвязанность и, отчасти, взаимообусловленность изменения основных сигнальных молекул приближает исследователя и клинициста к пониманию физиологического прообраза патологических изменений и открывает широкий коридор в оценке адаптационных состояний, вероятно, преобладающих, по крайней мере, в детском возрасте.

Почти полное отсутствие исследований, посвящённых одновременному изучению основных иммунологических, гормональных, оксидантных и антиоксидантных систем, свёртывающей и противосвёртывающей систем, системы белков комплемента (часть из которых относится к классическим хемоаттрактантам), огромному числу хемокинов и адгезивных молекул, объясняются не только сложностью подобных исследований, но и их диагностической бесперспективностью, в силу неоднозначности взаимосвязей и взаимовлияний. В тоже время потребность создания типовых блок-схем, отражающих взаимосоотношения ключевых гуморальных показателей, способно во многом объективизировать диагностический процесс и, возможно, может помочь созданию автоматизированных лабораторных комплексов полноценно отражающих именно индивидуальную динамику развития процесса. Весы саногенеза и патогенеза требуют разноплановых, в том числе и гуморальных разновесов для вероятностного взвешивания реальных индивидуальных соотношений «норма: адаптация: болезнь».

ЛИТЕРАТУРА

1. 
   Александрова Ю.Н. О системе цитокинов // Педиатрия – 2007 – т. 86/№3 – с. 124-128.
2. 
   Аруин Л.И. Новая классификация гастрита // Российский журнал гастроэнтерологии, гепатологии, колопроктологии – 1997 – т. VIII/№3.
3. 
   Баранов А.А., Щербаков П.Л. Актуальные вопросы детской гастроэнтерологии // Экспериментальная и клиническая гастроэнтерология – 2008 – №1 - с. 102-108.
4. 
   Белоцкий С.М., Авталион Р.Г. Воспаление: мобилизация клеток и клинические эффекты - М.2008 - 240 с.
5. 
   Бельмер С.В., Симбирцев О.В. Значение цитокинов в патогенезе воспалительных заболеваний толстой кишки у детей // Российский медицинский журнал - - т. 11 /№ 3 - с. 17.
6. 
   Видманова Т.А., Шабунина Е.И., Жукова Е.А., Кулик Н.Н. Изменение производных оксида азота при язвенной болезни двенадцатиперстной кишки у детей // Рос. пед. журнал – 2004 - №1- с. 45.
7. 
   Волынец Г.В., Гаранжа Т.А., Сперанский А.И. и др. Этиологическая характеристика основных типов хронического гастрита у детей // Русский медицинский журнал - 2005 – т. 13/№ 18 – с. 1208-1214.
8. 
   Гуреев А.Н., Хромова С.С., Цветкова Л.Н. Расстройство иммунорегуляции у детей с гастродуоденальной патологией, ассоциированной с Helicobacter Pylori инфекцией // Аллергология и иммунология – 2009 – т. 10/№1 – с. 60.
9. 
   Доценко Э.А., Юпатов Г.И., Чиркин А.А. Холестерин и липопротеины низкой плотности как эндогенные иммуномодуляторы // Иммунопатология, аллергология, инфектология – 2001 - №3 - с. 6-15.
10. 
    Дядик И.П. Особенности цитокинового статуса у детей с НР-ассоциировнными эрозивно-язвенными поражениями гастродуоденальной зоны // Материалы XIV конгресса детских гастроэнтерологов России - с. 208-209.
11. 
    Жемойтяк В.А. Ферритин сыворотки крови у детей с хронической гастродуоденальной патологией // Российский вестник перинатологии и педиатрии – 1999 - №3 - с. 55-56.
12. 
    Земсков А.М., Земсков В.М., Земсков М.А. и др. // Успехи современной биологии – 2007 – т. 127/№6 – с. 548-557.
13. 
    Кирнус Н.И., Артамонов Р.Г., Смирнов И.Е. Оксид азота и хронические болезни пищеварительного тракта у детей // Педиатрия – 2007 – т. 86/№5 – с. 113-116.
14. 
    Ковальчук Л.В., Хараева З.Ф. Роль оксида азота в иммунопатогенезе стафилококковых инфекций // Иммунология – 2003 – т. 24/ №3 - с. 186–188.
15. 
    Краснова Е.Е., Чемоданов В.В., Клыкова Е.Н. Лейкоцитарные дисфункции у детей с хроническим гастродуоденитом // Материалы XIV конгресса детских гастроэнтерологов России - с. 212-213.
16. 
    Лаврова А.Е. Нерациональное питание и формирование микронутриентной недостаточности у детей с хроническим гастродуоденитом // Материалы XIV конгресса детских гастроэнтерологов России - с. 186-187.
17. 
    Литвицкий П.Ф. Воспаление // Вопросы современной педиатрии – 2006 – т. 5/№3 – с. 3-6.
18. 
    Малямова Л.Н. Клинико-диагностические критерии хронических заболеваний гастродуоденальной локализации и обоснование их этапного лечения // Автореферат дисс. на соискание уч. ст. д.м.н. - Екатеринбург – 2007 г.
19. 
    Насонов Е.А., Самсонов М.Ю., Беленков Ю.Н., Фукс Д. Иммунопатология застойной сердечной недостаточности: роль цитокинов // Кардиология – 1999 – т. 39/№3 - с. 66-73.
20. 
    Некрасов А.В., Дворкин М.И., Китаев М.И. – Особенности функционирования иммунной защиты у больных хеликобактерным гастритом // Иммунология - 2009 - №1- с. 50-55.
21. 
    Нестерова И.В., Оноприева В.В. Иммунологические аспекты патогенеза и лечения язвенной болезни. - Краснодар, 2005 г. – стр. 89-98.
22. 
    Никулин Б.А. Оценка и коррекция иммунного статуса. - М., 2007 – 200 с.
23. 
    Павленко Н.В. Морфологические особенности и профиль тканевых цитокинов у детей с гастродуоденальной деструкцией // Материалы XIII конгресса детских гастроэнтерологов России - с. 131-132.
24. 
    Санникова Н.Е., Базарный В.В., Стихина Т.М. Состояние местного иммунитета при хронических заболеваниях ЖКТ у детей // Материалы XIII конгресса детских гастроэнтерологов России - с. 24-25.
25. 
    Санникова Н.Е., Стихина Т.М., Шагиахметова Л.В., Гайворонская Е.В. Характеристика местного иммунитета и микроэлементного статуса детей с воспалительными заболеваниями верхних отделов пищеварительного тракта // Материалы XIV конгресса детских гастроэнтерологов России - с. 180-182.
26. 
    Сарсенбаева А.С. Генотипы H.pylori и клинико-иммунологические особенности ассоциированных с ними заболеваний // Автореферат дисс. на соискание уч. ст. д.м.н. - Челябинск – 2007 г.
27. 
    Сепиашвили Р.И., Шубич М.Г., Карпюк В.Б. Оксид азота при астме и различных формах иммунопатологии // Астма – 2001 – т. 2/№2 - с. 5–14.
28. 
    Сергеева Е.Г., Огурцов Р.П., Зиновьева Н.А. и др. Туморнекротизирующий фактор и состояние иммунореактивности у больных ишемической болезнью сердца: клинико-иммунологические сопоставления // Кардиология – 1999 – т. 39/№3 - с. 26-28.
29. 
    Склянская О.А., Гаркуша М.Б., Уфимцева А.Г. и др. Хронический гастродуоденит у детей и Campylobacter pylori // Архив патологии – 1990 – т. 52/№10 – с. 49–53.
30. 
    Смирнова Г.П. Хеликобактериоз и гастродуоденальная патология у детей – Доступ: http://www.medafarm.ru/php/content.php?id=3967
31. 
    Титов В.Н. Биологическая функция стресса, врождённый иммунитет, реакция воспаления и артериальная гипертония // Клиническая лабораторная диагностика – 2008 - №12 - с. 3-15.
32. 
    Титов В.Н. Биологические функции, биологические реакции и патогенез артериальной гипертонии. - М.2009 - с. 276-309.
33. 
    Титов В.Н. С-реактивный белок – тест нарушения «чистоты» межклеточной среды организма при накоплении «биологического мусора» большой молекулярной массы // Клиническая лабораторная диагностика – 2008 - №2 - с. 3-14.
34. 
    Титов В.Н. Теория биологических функций и совершенствование диагностического процесса в клинической биохимии // Клиническая лабораторная диагностика – 2009 - №4 - с. 3-14.
35. 
    Трухан Д.И. Флогогенные факторы иммунного происхождения при воспалительных заболеваниях поджелудочной железы // Топ Медицина – 1999 - №6 - с. 4-5.
36. 
    Хавкин А. И., Бельмер С. В., Волынец Г. В., Жихарева Н. С. Функциональные заболевания пищеварительного тракта у детей, принципы рациональной терапии // Вопросы современной педиа трии – 2002 - т.1/№6 - с. 56-61.
37. 
    Харченко О.Ф., Хоха Р.Н. Медь плазмы и эритроцитов крови при хронической гастродуоденальной патологии у детей // Материалы XV конгресса детских гастроэнтерологов России и стран СНГ - с. 185-186.
38. 
    Хасабов Н.Н. Патогенез и роль анемии при хронических заболеваниях в гастроэнтерологии // Материалы XIII конгресса детских гастроэнтерологов России - с. 453-454.
39. 
    Черемпей Л.Г., Римарчук Г.В., Черемпей Э.А., Колибаба Е.Е. Особенности минерального обмена у детей с болезнями органов пищеварения // Материалы XIII конгресса детских гастроэнтерологов России - с. 153-154.
40. 
    Щербак В.А. Коррекция иммунных нарушений у детей с хроническим гастродуоденитом // Материалы XIII конгресса детских гастроэнтерологов России - с. 196-198.
41. 
    Юпатов Г.И. Состояние липидтранспортной системы при патологии сердечно-сосудистой системы и ОРВИ // Тезисы докладов X съезда терапевтов Беларуси - Минск – 2001 - с. 152-153.
42. 
    Bondarenko V.M., Vinogradov N.A., Maleev V.V. The antimicrobial activity of nitric oxide and its role in the infectious process. Miсrobiol. Epidemiol. Immunobiol. 1999; 5: 61–67.
43. 
    Burman P., Mardh S., Korberg L., Karlson F.A. Parietal cell antibodies in pernicious anemia inhibit H, K–adenosine triphosphatase the proton pump of stomach.–Gastroenterology.–1989.–v.96.–p.1434–1438.
44. 
    Cohen H., Gramisu M., Fitzgibbons P. et al. Campylobacter pylori: associations with antral and fundal mucosal histology.–Amer. J.Gastroenterol.–1989.–v.84.–p.367–371.
45. 
    De Aizpurua H.J., Ungar B., Toh B.H. Autoantibody to the gastrin receptor in pernicious anemia.– N. Engl. J.Med. – 1985. – v.313. –p.479–483.
46. 
    Faller G., Kirchner T. Helicobacter pylori and antigastric autoimmunity// Pathologe 2001 Jan;22(1):25–30.
47. 
    Faller G., Steininger H., Appelmelk B., Kirchner T. Evidence of novel pathogenic pathways for the formation of antigastric autoantibodies in Helicobacter pylori gastritis//J Clin Pathol 1998 Mar;51(3):244–5.
48. 
    Flejou J–F., Bahame P., Smith A.C. et al. Pernicious anemia and Campylobacter–like organisms: is the gastric antrum resistant to colonization?–Gut.–1989.–v.–30.–p.60–64.
49. 
    Haider D. G., Leuchten N., Schaller G. et all //Clin. Exp. Immunol. – 2006. – Vol. 146. – P. 533-539.
50. 
    Johnson R.J., Herrera-Acosta J., Schreiner G.F. et al. //N. Engl. J. Med. – 2002. – Vol. 346. – P. 913-933.
51. 
    Karlson F.A., Burman P., Loof L., Mardh S. The major parietal cell antigen in autoimmune gastritis with pernicious anemia is the acid–producing H,K–ATPase of the stomach.–J. Clin. Invest. – 1988. – v.81.–p.465–479.
52. 
    Kirchner T., Faller G. Helicobacter pylori infections and autoimmunity: the interplay in the pathogenesis of gastritis//Verh Dtsch Ges Pathol 1999;83:56–61.;
53. 
    Kolho KL., Jusufovic J., Miettinen A. et al. Parietal cell antibodies and Helicobacter pylori in children//J Pediatr Gastroenterol Nutr 2000 Mar;30(3):265–8.
54. 
    Moran AP. Prendergast MM. Molecular mimicry in Campylobacter jejuni and Helicobacter pylori lipopolysaccharides: contribution of gastrointestinal infections to autoimmunity//J Autoimmun 2001 May;16(3):241–56.
55. 
    Nonogaki K., Fuller G.M., Fuentes N.L. et al. Interleukin-6 stimulates hepatic triglyceride secretion in rats. Endocrinology 1995; 136; 5: 2143-9.
56. 
    Numata T., Miyatake N., Wada J., Makino H. // Diabetes. Res. Clin. Pract. – 2008. – Vol. 194. – P. 1-5.
57. 
    Sipponen P. Возможности диагностики гастритов и атрофических гастритов с применением сывороточных биомаркеров // Гастроэнтерология Санкт - Петербурга – 2007: Материалы Славяно - Балтийского Форума – Доступ: http://www.biohit.ru/.
58. 
    Steininger H., Faller G., Dewald E. et al. Kirchner T.Apoptosis in chronic gastritis and its correlation with antigastric autoantibodies //Virchows Arch 1998 Jul;433(1):13–8.
59. 
    Stolte M., Eidit S., Ritter M., Bethke B. Campylobacter pylori and gastritis.–Pathologe.–1989.–Bd.10.–s.21–26.
60. 
    Tamaru T., Okamoto K., Kambara A. et al. Histochemical and ultrastructural studies on experimental gastritis in mice.–Hiroshima J.med. Sci.–1984.–v.33.–p.137–145.
61. 
    Whitehead R. Mucosal biopsy of the gastrointestinal tract.– 4th ed.–Saunders.–Philadelphia, 1990.
62. 
    Wright P.A. //J.Exp.Biol. – 1995. – Vol. 198. – P. 273-281.
63. 
    Wright R. Role of autoimmunity in disease of gastrointestinal tract and liver. In: Immunology of gastrointestinal tract and liver. Ed. by M.F. Heyworth, A.L. Jones.– Raven Press.– New–York, 1988.–p.193–199.
64. 
    Zicari A., Corrado G., Pacchiarotti C. et al. Cyclic vomiting syndrome: in vitro nitric oxide and interleukin-6 release by esophageal and gastric mucosa. Dig. Dis. Sci. 2001; 46, 4: 831–835.

Surmenev D. V., Bazhenov S. M., Dubenskaya L. I., Ermachkova E. N.

In the review interrelations between chronic inflammatory diseases of the top departments of a digestive system and changes of some indices of peripheral blood, such as T - and B-lymphocyte, cytokines, nitrogen oxides, system of complement, lipids, C-reactive protein and uric acid, trace elements were analyzed. Necessity of profound studying of mutual relations between key humoral indicators for objectivization of diagnostic process is underlined. Working out of complexes of the laboratory indicators objectively reflecting individual dynamics, the processes corresponding to “norm", to "adaptive changes”, “a chronic inflammation” top departments of a digestive system is required.

Keywords : a chronic inflammation, a digestive system, indices of blood.

Центральная научно-исследовательская лаборатория

ГОУ ВПО «Смоленская государственная медицинская академия Росздрава»

Поступила в редакцию 26.06. 2010

Математическая морфология.

Электронный математический и медико-биологический журнал.

Том 15. Вып. 2. 20 1 6.

ББК 52.5
ПАМЯТНЫЕ ДАТЫ ПАТОЛОГОАНАТОМОВ РОССИИ 2016 ГОДА
© 2016 г . Зубрицкий А . Н .

Рембрандт Харменс ван Рейн «Урок анатомии», 1632 год

Зубрицкий А. Н. Памятные даты патологоанатомов России 2016 года. – Смоленск, 2016. – 101 c.

В настоящей электронной книге представлены памятные даты патологоанатомов 2016 года с их анкетными портретами и фотографиями. Подобная книга издана впервые. Издание рассчитано главным образом на патологоанатомов.
Zubritsky A. N. Memorable dates of Russian pathologists 2016. – Smolensk, 2016. – 101 p.

This electronic book presents the memorable dates of pathologists 2016 with their questionnaire portraits and photographs. The similar book is published for the first time. The publication is intended primarily for pathologists.

© А.Н.Зубрицкий, 2016

© A.N.Zubritsky, 2016

FOREWORD

Аничков Николай Мильевич

Аргунов Валерий Архипович

Биркун Алексей Алексеевич

Бульбаков Кузьма Севастьянович

Васильев Александр Александрович

Виноградов Константин Николаевич

Гаршин Владимир Георгиевич

Гедымин Людмила Евгеньевна

Глазунов Михаил Федорович

Доросевич Александр Евдокимович

Ерохин Владислав Всеволодович

Есипова Ирина Константиновна

Загорулько Александр Кимович

Зиновьев Антон Самуилович

Ивановская Татьяна Евгеньевна

Касабьян Степан Сергеевич (Саркисович)

Келина Инесса Николаевна

Куклицкий Александр Николаевич

Лапин Борис Аркадьевич

Любимов Николай Матвеевич

Махулько-Горбацевич Григорий Степанович

Мельников-Разведенков Николай Федотович

Молотков Владимир Герасимович

Непряхин Гавриил Георгиевич

Нефедов Валерий Петрович

Новицкий Илларион Сергеевич

Пастухов Леонид Юрьевич

Петров Семен Венедиктович

Рапопорт Яков Львович

Ротин Даниил Леонидович

Самотейкин Михаил Алексеевич

Сенюткин Иван Иванович

Скворцов Михаил Александрович

Степанов Сергей Алексеевич

Струков Анатолий Иванович

Сутулов Юрий Львович

Талалаев Владимир Тимофеевич

Франк Георгий Авраамович

Цинзерлинг Всеволод Дмитриевич

Чалисов Иосиф Александрович

Шакирова Ася Закиевна

Шкурупий Вячеслав Алексеевич

Яковлева Лелита Андреевна

ИСПОЛЬЗУЕМАЯ ЛИТЕРАТУРА

ПРИЛОЖЕНИЕ. Образец анкеты биографи c та

ПРЕДИСЛОВИЕ
Впервые предлагаемая книга, написанная в электронном формате, посвящена памятным датам патологоанатомов 2016 года с их анкетными портретами и фотографиями. В отечественной и зарубежной литературе, насколько известно, – это второй труд, составленный из биографий патологоанатомов, представленных в оригинальной компактной анкетной форме с компоновкой их памятных дат, после опубликования книги «Памятные даты патологоанатомов России 2015 года» в электронном математическом и медико-биологическом журнале «Математическая морфология» в начале 2016 года.

Целью данной работы является компиляция памятных дат патологоанатомов 2016 года с изучением и систематизацией их биографических сведений в представленной анкетной форме, что позволяет широкому кругу читателей глубже познакомиться и проникнуть в неизвестные страницы жизни и творческой деятельности биографистов, и, таким образом, вносит весомый вклад в развитие истории патологической анатомии. Кроме того, структуризация материала в таком виде дает возможность его шире популяризировать и пропагандировать среди патологоанатомов.

Данная книга содержит аннотацию и предисловие на русском и английском языках, памятные даты и перечень биографистов (43) в алфавитном порядке с фотографиями персоналий (56), список используемой литературы (106 источников) и приложение, в котором приводится образец анкеты.

Анкетный портрет патологоанатомов представлен в соответствии с разработанной мной анкетой (см. приложение) и получен прежде всего из заполненных биографистами персональных анкет по личной просьбе автора, а также других источников биографических сведений, а именно: научных и популярных изданий, архивов, различных энциклопедий, отечественных и зарубежных биографических словарей, медицинского некрополя, а также других средств массовой информации, в том числе Интернет-СМИ. Наряду с архивными и другими материалами, в ряде случаев использованы воспоминания родственников и знакомых.

Анкета включает в себя следующие графы: ФИО биографиста; профессия; дата и место рождения; ФИО матери и отца, включая девичью фамилию матери; семейное положение (холост, незамужняя, женат, замужем, разведен (а), вдовец, вдова) с указанием ФИО супруга (и); дети с перечислением их имен по старшинству, если они имеются; образование – даты, дипломы; карьера – даты, должности; достижения и награды; научные интересы; публикации с указанием их количества; членства; девиз (кредо); отличительная черта; интересы, хобби; публикации о биографисте – источник, год, том, номер, страницы; адрес, в случае смерти с указанием даты, месяца, года, первоначальной причины смерти и места погребения. В этой связи было введено понятие «анкетный портрет патологоанатома». Благодаря такому подходу получены объективные и достоверные анкетные портреты патологоанатомов.

Однако, не всегда удавалось найти информацию по всем графам анкеты. В таких случаях пустые графы приходилось пропускать. Кроме того, определенные трудности при написании книги заключались в снижении активности и нежелании участвовать в этом деле самих патологоанатомов. Тем не менее, несмотря на трудности, работа успешно завершена.

Следует отметить, что книга не является безупречной. Поэтому, приношу мои извинения биографистам и читателям за возможные опечатки, погрешности в оформлении, неточности или пропуски каких-либо граф в силу отсутствия информации по ним в тех или иных открытых источниках, независящие от автора, и хочу выразить надежду, что они малочисленны и не повлияют существенным образом на впечатление от книги в целом.

Книга предназначена для патологоанатомов, но будет полезна для широкого круга врачей различных специальностей и вообще всех, кто интересуется и занимается данной проблемой.

Издание содержит 1 фотографию на обратной стороне титульного листа с ее подписью, 1 фотографию автора, 56 фотографий биографистов, 106 литературных источника и 1 приложение.

Автор - Александр Николаевич Зубрицкий

FOREWORD
For the first time proposed a book written in an electronic format is dedicated to memorable dates of pathologists 2016 with their personal portraits and photographs. In the domestic and foreign literature, as far as is known, it is the second work composed of pathologists biographies, presented in the original compact questionnaire form with the layout of their memorable dates, following the publication of the book “Memorable dates of Russian pathologists 2015” in the electronic mathematical and biomedical journal "Mathematical Morphology" at the beginning of 2016.

The aim of this work is a compilation of memorable dates pathologists in 2016 with the study and systematization of their biographical data are submitted in the questionnaire form, allowing a wide range of readers to explore and penetrate deeper into the unknown pages of life and creative activity of biographists and thus makes a significant contribution to the development history of pathological anatomy. In addition, the structuring of the material in this way allows it to popularize and promote the wider among pathologists.

This book contains an annotation and foreword in Russian and English languages, the list of memorable dates of biographists (43) alphabetically with photos of personalities (56), a bibliography (106 sources) and the appendix, which is a questionnaire sample.

Questionnaire portrait of pathologists is submitted in accordance with the questionnaire developed by me (see Appendix) and obtained mostly from personal questionnaires completed by biographists at the personal request of the author, as well as of other sources of biographical information, namely: of scientific and popular publications, archives, various encyclopedias, domestic and foreign biographical dictionaries, medical necropolis, as well as other mass media, including online media. Along with archival and other materials, in some cases used the memories of relatives and friends.

The questionnaire includes the following columns: full name of biographist; profession; date and place of birth; full name of mother and father, including the mother’s maiden name; marital status (single, unmarried, married, divorced, widower, widow), indicating full name of husband, or wife; children listing their names in order of seniority, if any; education – dates, diplomas; career – dates, positions; achievements and awards; scientific interests; publications indicating their number; memberships; motto (credo); distinctive feature; interests, hobbies; publications about biographist – source, year, volume, number, pages; аddress, in the case of death, with the date, month, year, the initial cause of death and place of burial. In this regard, it was introduced the concept of “questionnaire portrait of a pathologist”. Through this approach have been the obtained objective and authoritative biographical portraits of pathologists.

However it was not always possible to find information for all the columns of the questionnaire. In such cases, the blanks rows had to pass. In addition, the difficulties in writing the book is to reduce activity and unwillingness to take part in this matter themselves of pathologists. Nevertheless, despite the difficulties, the work is successfully completed.

It should be noted that the book is not perfect. Therefore, I bring my apologies to biographists and readers for possible typos, errors, inaccuracies, or omissions of any columns is due to the lack of information on them in those or other open sources, independent of the author, and want to express the hope that they are few in number and will not impact significantly on the impression of the book as a whole.

The book is intended for pathologists, but will be useful for a wide range of doctors of various specialties and all those interested and engaged with this problem.

The author will be grateful to readers for their suggestions and comments. The publication contains 1 photo on the reverse of the title page with its signature, the author’s photo and 56 photos of biographists, 106 references and 1 appendix.

The author - Alexander N . Zubritsky
К 75 -ЛЕТИЮ СО ДНЯ РОЖДЕНИЯ ЧЛЕН-КОРРЕСПОНДЕНТА РАМН НИКОЛАЯ МИЛЬЕВИЧА АНИЧКОВА

Аничков Николай Мильевич
Патологоанатом.

Мать: Аничкова (Карпова) Зоя Яковлевна, отец: Аничков Милий Николаевич.

Женат. Супруга: Светлана Ивановна.

Дети: Андрей.

Окончил 1-й Ленинградский медицинский институт по специальности «лечебное дело» (1965) и очную аспирантуру (1970); защита кандидатской диссертации на тему «Морфогенез экспериментального псевдотуберкулёза» (1972), докторской – на тему «Опухоли уротелия мочевого пузыря, мочеточников и почечных лоханок» (1982).

М.н.с., отдел патологической анатомии, НИИ экспериментальной медицины АМН СССР (1970); с.н.с., лаборатория патоморфологии, НИИ хирургического туберкулёза МЗ РСФСР (1971–73); доцент (1982), заведующий (1984), кафедра патологической анатомии, СПбГМА им. И. И. Мечникова (1974–2011); декан, лечебный факультет, СПбГМА им. И. И. Мечникова (1985–87); заведующий, объединённая кафедра патологической анатомии, СЗГМУ им. И. И. Мечникова (2012–).

Профессор (1984); член-корреспондент РАМН (2002); Заслуженный деятель науки РФ (2002); главный патологоанатом, Северо-Западный Федеральный округ РФ (2002); серебряная медаль университета г. Парма, Италия (1992); медаль Р. Вирхова (Германия); диплом победителя конкурса диагностов-патологов «Expert-Quiz» (Инсбрук, 1993); лауреат премии Правительства РФ в области образования (2008); грамота Президиума РАМН «За плодотворный труд по развитию медицинской науки и здравоохранения» (2011); памятная медаль Учёного совета ВМА им. С. М. Кирова (2013); памятный знак Санкт-Петербурга «В честь 70-летия освобождения Ленинграда от фашистской блокады» (2014) и др. Председатель диссертационного совета университета (2013–); глава научной и научно-педагогической школы в области структурно-функциональной организации, патофизиологии и патоморфологии человека и животных (2013–); член-корреспондент РАН (2014); под его руководством и при его научной консультации выполнено 7 докторских и 24 кандидатских диссертаций.

Научные интересы: Патология опухолей (верификация маркеров малигнизации и тканевой специфичности опухолей, изучение патогенеза метастазирования и роли лимфангионов в этом процессе, усовершенствование морфологических классификаций опухолей, исследование нейро-эндокринных дифферонов в норме и при опухолевом росте и др.) и инфекционных болезней.

Член исполкома ЕОП (1989–93); основатель (1992) и президент Российского отделения МАП (1995–2003); член Британского отделения МАП (1992), Международной академии информатизации (1992); почетный член Итальянского общества врачей и естествоиспытателей (1992); вице-президент РОП (2006); член президиумов правления Санкт-Петербургского и РОП, МСАП, член редколлегий журналов «Архив патологии», «Клиническая и экспериментальная патология», «Профилактическая и клиническая медицина», «Pathology, Research and Practice» (1989–96), «Системный анализ и управление в биомедицинских системах» (2004–06), и др.

Девиз: Верность Земле и преданиям – золотыми буквами на лазоревой ленте родового герба Аничковых.

Отличительная черта: Мудрость.

Интересы, хобби: История 20 века (Россия, Европа).

О биографисте: Кто есть кто в мире, Маркис, США (1996–99); Кто есть кто: Русское издание. Биографический инновационный справочник / 16-е изд./. Редактор-составитель В. А. Никеров. – М, Астрея-центр, 2013. – С.14; Кто есть кто в патологической анатомии в России. Биографический справочник / Редактор-составитель А. Н. Зубрицкий. – М.: Астрея-центр, 2015. – С.19–21, и др.

Адрес: СЗГМУ им. И. И. Мечникова, Пискаревский пр., д. 47, С-Петербург, 195067; е-mail: [email protected]

Математическая морфология.

Электронный математический и медико-биологический журнал.

Том 10. Вып. 1. 2011.

ВЛИЯНИЕ ВЕЩЕСТВА pQ1983 НА РАБОТУ ИЗОЛИРОВАННОГО СЕРДЦА ЛЯГУШКИ

 2011 г. Сосин Д. В., Бабкина Ю. И., Евсеев А. В., Правдивцев В. А.

Установлено, что вещество pQ1983 обладает прямым кардиодепрессивным действием, которое выражается в снижении амплитудных и временных характеристик деятельности изолированного сердца лягушки. В опытах in vitro в присутствии вещества pQ1983 реакция миокарда на аппликацию адреналина проявляется двукратным увеличением времени его наличной деятельности при сохранении удовлетворительных показателей сердечной активности по сравнению с работой интактного органа.

Ключевые слова: сердце, гипоксия, антигипоксанты, лягушка

Введение. В настоящее время не вызывает сомнений ведущая роль гипоксии в возникновении и развитии многих патологических состояний . Весьма приемлемым способом повышения устойчивости организма к гипоксии оказалась редукция под влиянием фармаколо­гических веществ интенсивности метаболических процессов в тканях. В частности, было показано, что снижение метаболических запро­сов сердечной мышцы, обеспечивающее более экономное использование тканью кислорода, может быть достигнуто с помощью антигипоксантов , из которых перспективными считали производные аминотиолов – гутимин, амтизол, этомерзол и др. .

С появлением в последние годы металлсодер­жащих антиоксидантов, представляющих комплексные соедине­ния биометаллов с природными антиоксидантами, открылись дополнитель­ные возможности для профилактики и коррекции гипоксических состояний . Вещества этой группы, синтезированные на базе НИИ экспериментальной диагностики и терапии опухолей Российского онкологического научного центра РАМН , неплохо показали себя в опытах на мышах, крысах, кошках . Причём наиболее отчётливый эффект продемонстрировало селенсодержащее металлокомплексное соединение pQ1983.

Цель работы. Учитывая, что большинство экспериментов по анализу влияния новых антигипоксантов проводились in vivo, представлялось интересным апробировать их протективные свойства на органном уровне in vitro. В качестве объекта в наших исследованиях мы избрали изолированное сердце лягушки, изменения работы которого изучали с целью параметризации эффективности вещества pQ1983.

Методика Эксперименты (21) ставили на луговых зимних лягушках Rana temporaria. После изоляции сердца оно помещалось в чашку Петри с 20 мл р-ра Рингера для холоднокровных животных . В экспериментах непрерывно измеряли полное сопротивление ткани сердца – импеданс, который, как это было нами ранее установлено, варьирует в зависимости от функционального статуса миокарда. Во время систолы ткань сердца уплотняется, при этом импеданс изменяется в одну сторону. Во время диастолы – ткань сердца расслабляется, при этом импеданс изменяется в другую сторону.

Динамический процесс изменения импеданса сердечной мышцы на протяжении кардиоцикла выводили на экран компьютера, регистрируя таким образом импеданскардиограмму (ИКГ) – кривую, отражающую механическую активность изолированного и нефиксированного сердца лягушки. Параллельно с ИКГ биполярно регистрировали суммарную электрическую активность сердца – ЭКГ, отражающую особенности распространения возбуждения по сердечной мышце. Кривую ЭКГ также выводили на экран компьютера.

Схема эксперимента была следующей. После изоляции сердца, размещения на нем необходимых электродов, регистрировали его спонтанную работу на протяжении некоторого времени. Обычно за это время частота сердечных сокращений стабилизировалась на определенном уровне. В контрольных экспериментах (10) по истечении 15 минут наблюдений на работающее сердце наносили 3 капли 0,1% р-ра адреналина, который вызывал значительные положительные изменения в его работе по показателям частоты, силы сокращений, скорости проведения возбуждения. В экспериментах опытной серии (11) после приготовления препарата изолированного сердца через 5 минут его спонтанной работы в р-р Рингера вводили 3 капли 0,01% р-ра вещества pQ1983. На 15 минуте – на работающее сердце наносили 3 капли 0,1% р-ра адреналина.

Частной задачей экспериментов было определение длительности работы изолированного сердца лягушки, стимулированного адреналином в условиях его пребывания в стандартном р-ре Рингера, а также в условиях пребывания сердца в р-ре Рингера с добавленным в него веществом pQ1983.

Результаты. На рис. 1 представлены данные по 5 опытам, в которых оценивали особенности реагирования изолированного сердца лягушки на аппликацию 0,1% р-ра адреналина.

Рис. 1. Динамика изменений частоты работы изолированного сердца лягушки после аппликации на него 0,1% р-ра адреналина (по данным 5 опытов).

По вертикали – частота работы сердца в минуту. По горизонтали – время

Видно, что уже через 2 минуты после аппликации частота следования кардиоциклов увеличивалась почти в 3 раза (положительный хронотропный эффект). Вместе с тем, в последующем частота следования кардиоциклов плавно снижалась на протяжении времени в диапазоне от 18 до 32 минут.

При усреднении данных всех 10-и контрольных наблюдений продолжительность работы сердца от момента аппликации адреналина. На рис. 2. представлены результаты опыта, в котором в р-р Рингера до аппликации на сердце адреналина вводился р-р вещества pQ1983. Видно, что процесс введения вещества (рис. 2-2) не прошел бесследно для работающего сердца. Наблюдаем небольшое удлинение временных параметров кардиоцикла, а также уменьшение частоты их следования.

Рис. 2. Изменения частоты работы изолированного сердца лягушки после введения в р-р Рингера вещества pQ1983 и аппликации р-ра адреналина.

1 – исходная работа сердца; 2 – работа сердца после введения в р-р Рингера вещества pQ1983; 3 – через 2 минуты после аппликации 0,1% р-ра адреналина; 4 – через 3 минуты после аппликации 0,1% р-ра адреналина

Реакция сердца адреналин (рис. 2-3, 4) была типичный. В составе этой реакции присутствуют положительные инотропный, тонотропный, хронотропный и дромотропные эффекты.

На рис. 3 (продолжение опыта, начало которого представлено на рис. 2) – наблюдаем достоверные изменения в работе сердца к 20 минуте после аппликации адреналина. Отчетливы – уменьшение амплитуды механической работы сердца, удлинение кардиоцикла, ухудшение до полной остановки составила 27±3 мин. проводимости возбуждения (удлинение сегмента ST ЭКГ), выраженные изменения зубца R.

Рис. 3. Продолжение опыта.

На протяжении времени в диапазоне 30-60 минут отмечаем дальнейшее замедление сердечной деятельности, ослабление механической активности миокарда желудочка. Судя по ЭКГ, работа желудочка сердца в данной ситуации определяется водителем ритма 2-го порядка, расположенным в атриовентрикулярной воронке проводящей системы сердца лягушки. Констатируем остановку сердца в опыте на 70 минуте после аппликации на сердце 3-х капель 0,1% р-ра адреналина. В среднем по результатам 11 опытов время работы сердца, стимулированного адреналином, в р-ре Рингера с веществом pQ1983, составило 60±12 мин.

Заключение. На основании представленных данных можно говорить о том, что вещество pQ1983 обладает прямым кардиодепрессивным действием. В литературе имеются сведения о способности антигипоксантов метаболического типа действия оказывать угнетающее влияние на сердечную деятельность . Неслучайно у больных, получавших амтизол, на протяжении первых трёх дней лечения на фоне формирующейся брадикардии заметно понижается артериальное давление. Известно, что кардиодепрессивное действие антигипоксантов нашло применение в клинической практике, позволяя повысить эффективность терапии аритмий сердца, аритмогенного коллапса, кардиогенного шока .

Как показали собственные наблюдения, после внесения в р-р Рингера вещества pQ1983 на фоне адреналиновой нагрузки электрическая и механическая деятельность миокарда достоверно пролонгировалась (без вещества – 27±3 мин, с веществом – 60±12 мин) при сохранении удовлетворительных амплитудных и частотных показателей активности сердца, сопоставимых с характеристиками работы интактного органа. Отметим, что на фоне действия вещества pQ1983 в 4-х опытах наблюдали смену водителя ритма, чего не отмечалось в контрольной серии опытов. Смена водителя ритма подтверждалась исчезновением на ЭКГ зубца Р, замедлением частоты следования желудочковых комплексов, изменением конфигурации комплекса QRS. На импедаскардиограмме отмечали отсутствие пресистолического зубца. Переход на атриовентрикулярный ритм, по-видимому, происходил по причине нарастания выраженности гипоксии ткани миокарда, что, в первую очередь, отражалось на состоянии особенно чувствительных к дефициту кислорода клеток синусного узла . Как следует из кривых, представленных на рис. 3, такие изменения возникали обычно к 30-й–40-й минутам опыта, что, по нашему мнению, явилось отчётливым проявлением метаболического эффекта изученного вещества, оптимизирующего работу сердца в условиях нарастающей гипоксии.

Выводы

1. Вещество pQ1983 обладает прямым кардиодепрессивным действием, которое выражается в снижении амплитудных и временных характеристик деятельности изолированного сердца лягушки.

2. В присутствии вещества pQ1983 реакция миокарда на аппликацию адреналина проявляется двукратным увеличением времени его наличной деятельности при сохранении удовлетворительных показателей сердечной активности по сравнению с работой интактного органа.

3. В опытах in vitro подтверждено наличие метаболических влияний нового селенсодержащего металлокомплексного антигипоксанта pQ1983 на миокард.

Литература

1. 
   Авербах М.С., Березина М.П., Василевская Н.Е и др. Большой практикум по физиологии человека и животных. – М.: Советская наука, 1954. – 606 с.
2. 
   Гипоксия. Адаптация, патогенез, клиника / Отв. ред. Ю.Л.Шевченко. – СПб: ООО «Элби-СПб», 2000. – 384 с.
3. 
   Евсеев А.В., Евсеева М.А., Правдивцев В.А., Парфёнов Э.А. Металлокомплексные соединения в профилактике острых гипоксических состояний // Тез. докл. XXI съезда Физиологического общества им. И.П. Павлова, 19-25 сент. 2010 г., Калуга. – Москва-Калуга, 2010. – С. 200.
4. 
   Зарубина И.В., Шабанов П.Д. Молекулярная фармакология антигипоксантов. – СПб.: ООО «Изд. Н-Л», 2004. – 368 с.
5. 
   Парфёнов Э.А., Смирнов Л.Д. Фармакологический потенциал антиоксидантов на основе кумарина. Обзор // Хим.-фармац. журн. – 1988. – Т.22. – С. 1438-1448.
6. 
   Парфёнов Э.А., Смирнов Л.Д., Дюмаев К.М. Стратегические направ­ления медицинского применения антиоксидантов // Человек и лекар­ство: Тез. докл. IX Рос. нац. конгр. – М., 2002. – С. 765.
7. 
   Рябов Г.А. Гипоксия критических состояний. – М., 1998. – 288 с.
8. 
   Семиголовский Н.Ю., Шперлинг К.Н., Нефёдов Р.Б. Сравнительная оценка эффективности девяти антигипоксантов у больных острым инфарктом миокарда // Антигипоксанты и актопротекторы: итоги и перспективы. Мат. Рос. науч. конф. – СПб, 1994. – Вып. 2. – С. 133.
9. 
   Шабанов П.Д. Метаболические корректоры гипоксии. – СПб.: Информ-Новигатор, 2010. – 912. с.
10. 
    Шабанов П.Д. Гипоксия и антигипоксанты // Вестник Рос. воен.-мед. академии. – 2003. – № 1(9). – С. 111-121.
11. 
    Smirnov A.V., Zarubina I.V., Kashina E.A., Krivoruchko B.I. Mechanisms of antihypoxic action of amthizole and bemythil during myocardial ischemia // Hypoxia Med. J. – 1998. – Vol.6, №2. – P. 64.
12. 
    Sutton J.R., Coates G., Remmers J. Hypoxia. – Philadelphia: B. C. Decker, 1990. – 198 p.
13. 
    Dyachkova G.I., Glazachev O.S., Dudnik E.N. Changes in the heart rate pattern under graduated hypoxic load depending on the initial level of resistance to hypoxia // Hyp. Med. J. – 2000. – Vol.8, №1-2. – P. 12-16.

INFLUENCE OF SUBSTANCE pQ1983 ON ISOLATED FROG HEART ACTIVITY

D. V. Sosin, Yu. I. Babkina, A. V. Yevseyev, V. A. Pravdivtsev

Was found that the substance pQ1983 demonstrates a direct cardiodepressive action expressed in decrease of amplitude and frequency parameters of an isolated frog heart activity. In vitro the substance prolongs twice a period of heart contraction in presence of adrenaline in comparison with intact organ.

Key wards: heart, hypoxia, antihypoxants, frog

Кафедра нормальной физиологии

ГОУ ВПО «Смоленская государственная медицинская академия» Минздравсоцразвития РФ